Приобщение Руси к христианству было великим и душеспасительным Промыслом Божиим; к сему Русская Православная Церковь стала прочным остовом, на коем надежно держа­лась идеологическая, культурная, хозяйственная жизнь России. Ва­лентин Распутин по этому поводу писал: «Это можно было сравнить с тем, что, имея землю, Русь получи­ла небо, а славянин, имея тело, получил душу».

Но запредельно сложен, запредельно противоречив русский характер, в коем мучительно, нередко для души разрушительно уживались иступленная вера и дикий разгул, слезное покаяние и свирепый грех. Церковь и кабак… Я бы даже сказал, что русский характер и русским, особо скудоверным, подчас непостижим; они и сами-то не могут понять свою душу, и порой не ведают, что ожидать от себя завтра. Это особо выразилось в русской народной жизни, когда лукавый искушал православные души языческой вольницей, и нация, словно стадо свиней, в коих вошли бесы, с диким воплем летела в пропасть.

А виною великих российских смут, кровавых восстаний, коли взглянуть на лихолетья православно, – не истребленное в русских душах языческое понимание воли, созвучной воле дикого зверя. Как уже говорилось в предыдущих главах, христианское понятие воли – духовное: вольность от земных похотей и плотских страстей, то в язычестве понятие воли – плотское: свобода для жизни во грехах и пороках. Разумеется, лишь святые пожизненным постничеством, молитвенным подвигом достигали духовной воли, но и православные христиане жили в устремлении к воле Христа ради, жили в борьбе с языческим наваждением. Русские крестьяне особо чуяли, что жить следует не по своей воле …своя воля страшнее неволи… но по воле Божией, а посему крестьяне с жалостью осуждали своевольных людей.

История духовного, культурного, хозяйственного развития русского крестьянства не завершилась в начале двадцатого века, но резко осеклась; миро­вая сатанократия, опираясь на правящее российское сословие, обезбоженное, прозападное, чуждое простолюдью, веками расшатывала древо русской народно-православной государственности, веками искушала народ языческой волей, из чего и народилась кровавая российская смута. Господь попустил за языческие грехи, и Россия вверглась в брато­убийственную сечу; да и Отечественную войну Господь попустил за богоотступничество и богоборчество.; и вольнолюбцы без Бога и царя в голове сокрушили отчий дом – Святую Русь с ее государственной сим­фонией – Православие, Самодержавие, Народность. Великий русской мыслитель Иван Ильин писал: «Сущность катастрофы духовна. Это есть кризис русской религиозности. Кризис чести и совести. Кризис русского национального сознания. Кризис русской семьи. Великий и глубокий кризис всей русской истории».

Некое время простолюдье верило в новоявленных идолов-большевиков, посуливших народу волю, а с волей крестьянам землю, рабочим заводы и фабрики; но, увы, народ жестоко и коварно был обманут: взяв полную, защищенную подневольными штыками, злобную власть, жрецы языческой революции, словно древние иудеи и греко-римские язычники, с безумными, сладострастными воплями напали на православных христиан, – с дьявольским святотатством порушенные храмы, умученные иереи, архиереи, миряне – что и выразило религиозно мистический (сатанинский, богоборческий) характер революции. И тогда даже искушенные языческой волей, но не утратившие земной совести, очнулись, ужаснулись, узрев под горделивыми личинами жрецов революции бесовские хари[1] с кривыми рогами, увидев, что из-под долгополых кожаных пальто видны бесовские копыта. Но запоздало пробуждение: богоборцы-большевики загнали вольнолюбивое простолюдье в такую неволю, перед которой смеркло и крепостное право, что рабским ярмом два века сжимало крестьянские выи. И, лишенные Бога, остались вольнолюбивые души с пустотой, кою заполняли скудным хлебом, диким зрелищем и воспетыми грехом.

Но и красная российская власть вышла духовно неоднородной; с уходом троцкистско-ленинских большевиков, кои люто ненавидели русский православный люд, с приходом властелина Сталина, обрусевшего душой, что яро боролся с безпамятством и безродством, случилась попытка возрождения исторической, православно-самодержавной Российской Империи. Но, увы, попытка не увенчалась успехом: Сталин ушел или его ушли недобитые троцкистско-ленинские космополиты, и вновь на Руси воцарился богоборец.

Говоря о духовном падении народа в начале XX века, которое привело к поражению России, мы имеем в виду падшее дворянство и смутную интеллигенцию; духовенство же и крестьянство стали жертвой безбожной власти, полонившей Русь. Революция, словно зверь, пожирает своих сынов: либеральные дворяне, революционные разночинцы потом тоже пострадали от антихристовой власти, но, как в народе говорят, за что боролись, на то и напоролись. Грехопадение обезбоженных россиян, впавших в богоборчество, породило сонм праведников, что не изменили Вере, Царю и Отечеству.

Завершая очерковое повествование, вынужден с грустью повторить слова, сказанные Иваном Сахаровым, знаменитым русским старинарём, глубинным знатоком календарных обычаев, обрядов и примет: "Старина, старина! Как была ты мила нашим предкам и как мы, их потомки, успели скоро променять тебя на заморские причуды!"

Спасение русского народа, возрождение Святой Руси случится лишь тогда, когда народ не из традиции лишь, а по велению измученной души, жаждущей праведности, вернется в лоно Русской Православной Церкви; когда народ возродит древнюю народную монархию, подвластную Церкви, одухотворенную и окормленную любовью к Вышнему и ближнему, к русской земле.