Джалал ад-Ди́н Мухамма́д Руми́

رومی الدین جلال

Он родился в Балхе, поэтому к его имени добавляется порой нисба (بلخی). Очень рано переселился в Рум на территории Малой Азии, поэтому его с полным основанием называют также (رومی). Наиболее точное опредление его имени дается в арабском литературоведении:

رومی ثُمَّ بلخی الدین جلال. Известно высказывание Руми, призванное подчеркнуть его связь с предшественниками. Вот оно:

گشت عطار را عشق شهر هفت

ایم کوچه یک خم اندر هنوز ما

(Аттар исходил семь обителей любви * А мы до сих пор ютимся в закоулке одной).

Изречение, где Руми высказывается о Сенаи и Аттаре, было приведено выше, но есть высказывания, где он оценивает свой лирический диван:

شوی مست من لب بر خود لب تو نهی گر

انگورام می ز کمتر نه که کن آزمون

(Если ты приложишь свои губы к моим губам, то опьянеешь * Испытай, ибо я не хуже виноградного вина).

Следующий стих тоже взят из дивана:

آید بر گندم من خاک از اگر

فزاید مستی پزی نان گر آن از

گردد دیوانه نانبا و خمیر

سراید مستانه بیت تنورش

است آفرید عشق می از حق مرا

باید ام مرگ اگر ام عشق همان

(Если пшеница вырастет из моего праха * Будешь печь из него хлеб, прибавится опьянения * Взбесятся тесто и хлеб * Танур запоет хмельные строки * Для меня истина в вине творец любви * Буду той самой любовью, если придет моя смерть).

Руми родился около 1207 года и умер 16 декабря 1273 года. Следовательно, творчество поэта падает на период после монгольского нашествия. Но мы рассматриваем суфийскую литературу, и поэтому нецелесообразно прерывать ее путь хронологически. Руми происходил из богатой и знатной семьи. Его отец был достаточно важной фигурой в мире духовенства. Звали его Бахауддин Велед (وِلِد بهاالدین). Он был тоже суфием и ревностным приверженцем Газали.

Местное духовенство отвергало суфизм. Вот почему отец Руми покинул Балх. Возможно, его переезд объясняется слухами о предстоящем монгольском нашествии. Примерно в 1210 году семья Руми поселилась в Малой Азии. Ходит легенда, что в Нишапуре произошла встреча Руми, находившегося в детском возрасте, с поэтом Аттаром. Якобы последний подарил ему свою «Книгу тайн».

Двигаясь на Запад, Бахауддин Велед постепенно достиг города Конья. Здесь он по какой-то причине был любезно принят местным сельджукским правителем. Этот правитель построил для Бахауддина обитель خابقاه (арабизованная форма خانگاه) и сделал его настоятелем этого подворья. Он занимал эту духовную должность под покровительством султана Кай-Кабуда до самого года своей смерти в 1231 году. Бахауддин был похоронен в мавзолее, где впоследсвтии нашел вечный покой его сын.

• и полагается, Руми совершил в молодости ряд путешествий, в ходе которых получал знания религиозного характера и наблюдал жизнь. Он побывал в Дамаске, Алеппо и других местах. Во время своих странствий Руми встретился с человеком, который произвел на него сильное впечатление. Имя этого человека: Шамс-од-Дин Тебризи (تبریزی الدین شمس).

Он происходил из рода последних исмаилитских аламитов, и, вероятно, скрывался от монголов. Шамс, по преданию, обладал необыкновенной физической красотой и производил сильное впечатление на окружающих. Потом он неожиданно исчез. Руми вернулся в родную общину, где стал ее главой. Община под покровительством султана и благодаря благоволению жены султана, грузинской принцессы, Горджи-ханум (Гюрджи Хатун - خانم گرجی) очень расширилась и вскоре превратилась в значительную хозяйственную единицу. Все феодалы, которые посягали на ее независимость, карались центральной властью.

Правитель допускал такую независимость, так как Руми подчинялся ему. С другой стороны, ему самому подчинялись члены общины. Находясь в общине, они имели, таким образом, определенный иммунитет от феодального произвола и условия для относительно зажиточной жизни. Национальный состав общины был весьма пестрым и, тем не менее, в ней господствовал персидский язык. Значит, в то время персидский язык имел значительное распространение в Малой Азии.

Академик Гордлевский В.А. написал монографию «Государство Сельджукидов Малой Азии» (1941), где описал жизнь общины во второй половине XIII века. В ней безраздельно царил культ Руми. И он подогревался поклонницей поэта-суфия Горджи-ханум. Порой рубаи поэта разрывались на кусочки, которые носили в качестве амулета.

Относительное благополучие Руми закончилось в 1244 году, когда неожиданно появился Шамс Тебризи. Поэт забросил свое благополучие и влияние на государственные дела. Он уединился с Шамсом и в течение 15 месяцев никого не принимал. Появление Шамса отражено в его диване:

آمد زرم کان آن و آمد سیمبرم آن و * آمد بَصَرم و سمع آمد قمرم و شمس

آمد دگرم چیز خواهی دگرار چیز * آمد نظرم نور آمد سرم مستئ

(Пришли солнце и луна моя, мой слух и зрение * Пришли нежный телом и золото мое * Пришли мое откровение и свет * Все, что хочешь, ко мне пришло).

Такое отчуждение Руми никак не устраивало его окружение, которое, видимо, захотело избавиться от Шамса. В марте 1246 года Шамс исчез среди ночной суматохи, вероятно, подстроенной его недоброжелателями. После исчезновения Шамса Руми погрузился в траур, но сочинил много стихов в духе суфизма. В поэтической форме он утверждал, что Шамс является частицей бога и, якобы он, Руми, растворился в божестве. В результате все свои стихотворения поэт подписывал именем Шамса. Они носили название شمس دیوان.

Сюда, вероятно, вошли также стихотворения, написанные до появления Шамса. Позже, примерно к 1258 году, у Руми появился другой ученик, заметно повлиявший на литературную деятельность мавляна. Его имя Хисамуддин (الدین حصام). Любимый ученик уговорил учителя написать поэму معنوی مثنوی (масневи истинного смысла) или просто مثنوی. Руми диктовал свою поэму этому ученику, он вообще имел обыкновение диктовать стихи. Ученики просили Руми изложить доктрину суфизма, что он и сделал, начав диктовать مثنوی в 1258 году.

Это происходило в тот же год, когда поэтом Саади был создан «Бустан» и создавался «Гулистан». Саади написал свой «Гулистан» в течение одного года, в то время как Руми не закончил свою работу, хотя писал ее в течение 10 лет. Он выпустил шесть книг.

Первую книгу он выпустил в 1261 году. Имеется литографированное издание مثنوی. Оно выполнено в 1927 году Николсоном. Всего издано 8 томов. 4 тома – тексты, остальные 4 – комментарии. Приступая к изданию несколько раз, Николсон осуществил, в конце концов, также издание дивана Руми. Первая попытка была предпринята им в 1898 году. Тогда он издал некоторые избранные стихи из дивана. Но это издание, очевидно, признал неудовлетворительным сам Николсон. Далее следуют два других его издания. Однако и они были не вполне удачными.

Имеется издание дивана, выполненное в Иране под руководством персидского литературоведа и поэта Бади аз-Замана Фарузанфара (انفر فروز ‌الزمان بدیع). Издание выпускалось отдельными частями. К сожалению, издатели провели недостаточную исследовательскую работу, отсутствует предисловие по этому вопросу.

Диван Руми сотворен в риторическом стиле, но языком, менее пышным, чем у других авторов. Можно сказать, стиль умеренный. Язык же месневи вообще разговорный и очень простой. Месневи было рассчитано на широкую публику. В поэмах встречаются даже слова из тюркских языков, а также арабского и греческого языков.

У Руми был сын по имени Султан Валад (ولد سلطان), менее знаменитый чем отец, даже вообще не знаменитый. Он написал большое месневи, очевидно, в подражание отцу «Валад наме» (نامه ولد).

Месневи делится на три части. Первая часть называется نامه ابتدأ, вторая - نامه انتها, третья - نامه رباب. Все три части написаны, в основном, на персидском языке, но в них имеются строки на турецком и греческом языках. Так, например, в конце 3-й части помещены 150 бейтов на греческом и турецком языке. Они написаны арабским шрифтом. Этим автор, видимо, хотел отразить языковое многообразие. Он замечает:

Если бы я знал турецкий язык, я бы сказал вам,

Тайны от бога сошли к нам.

Вот эти стихи считаются началом всей турецкой литературы. Их называют «сельджукскими» стихами. Они являются зародышем турецкой литературы, что свидетельствует о пробуждении народного сознания турок-огузов. Далее появился ряд поэтов, писавших на турецком языке, и первым известным турецким поэтом был Ашик-паша (پاشا عاشق), автор поэмы «Книга чужака-скитальца» («Гарип-наме», نامه غریب, 1330). В этой поэме есть такие строки:

На турецкий язык никто не обращал внимания,

Никто не открывал ему своего сердца,

А турки не знали других языков

----------------------------------------------------------------

И хотя этот стих написан на турецком языке,

Все-таки он стал понятен и смыслом, и размером.

Месневи Руми начинается со следующих слов:

میکند حکایت جون نی از بشنو

میکند شکایت ها جُدایی زو

(Послушай флейту, как она рассказывает * И как рассказывает о разлуке).

Далее следует пояснение, почему флейта плачет. Потому что она выросла на могиле того, о ком поёт.

--------------------------------

Итак, после 1142 года (битвы при Данданакане) сельджуки завоевали Иран и граничащие с ним государства. К. Маркс в «Хронологичеких выписках» заметил: «Появление сельджуков изменило все отношения в Передней Азии». Перемены произошли и в области литературы. Появились новые гуманистические тенденции, отражавшие настроения не только дехкан-общинников, но и городского населения, именно, горожан, главным образом. Глашатаем этих настроений в городе выступил в это время знаменитый поэт и государственный деятель Низами Гянджеви (گنجوی نظامی).

После победы сельджуков литературная деятельность в Газни не прекратилась, хотя уже не поднялась на ту высоту, на которой пребывала раньше. До сельджуков поэты Газни выработали свой особый стиль, который назывался «туркестанский стиль (ترکستانی سَبْک) или, как его теперь называют в Иране «хорасанский стиль» (خراسانی سَبْک).

Согласно этому стилю, значение имеет смысл, содержание стихотворений, а стилистические приемы занимают подчиненное положение. Они не затемняют содержание стиха. В эпоху сельджуков уже достаточно распространилась формалистическая манера написания стихов, которой был не чужд даже Низами. В этой манере, крайне затруднительной для понимания, особенно, изощрялся Хакани. Значит, мы переходим к периоду «риторической» поэзии.

После 1040 года в литературной деятельности Газни происходит спад. Правда, в это время было написано довольно значительное произведение под названием «История династии Сабуктегинов» (سبکتگین آل تاریخ). Однако это историографическое произведение. Его автор - Абу Фазль Бейхаки (بیهقی فضل ابو). Целиком этот труд до нас не дошел. Сохранившийся же фрагмент называют «Историей Ма’суди» (معسودی تاریخ).

В течение 17 лет Бейхаки был сотрудником посольского приказа в Газни, и даже руководил им. В его ведении была вся явная и тайная переписка государства. Затем он попал в опалу и заканчивал свой труд в стороне от государственных дел. До нас дошло примерно четыре с половиной томов «Истории», но, судя по преданию, труд историка составлял 30 томов. Бейхаки умер в 1078 году. Востоковед Арендс А.К. перевел все эти четыре с половиной тома «Истории» и издал их в 1962 году в Ташкенте.

Язык Бейхаки ни в коем случае не претендовал на художественность, но очень интересен с грамматической точки зрения. Например, страдательный залог у него выражается через вспомогательный глагол آمدن, есть и ряд других особенностей. Кроме того, в книгах историка встречаются некоторые сведения о литературной жизни, как современников, так и предшественников. В частности, мы находим у Бейхаки ряд бейтов Рудаки, которые больше нигде не встречаются. Мы узнаем также, что после того как сошла со сцены известная плеяда газневидских поэтов, возглавил этот круг не особенно даровитый поэт Мансур Аляви Зинати (زینتی). Бейхаки высоко ценит совершенно неизвестного нам поэта Абу-ль-Ханифа Эскафи (اسکافی الحنیفه ابو). Его не следует путать с поэтом Саманидского круга с той же нисбой اسکافی.

После ряда лет упадка литературная жизнь в Газни снова активизируется. Многие из новых поэтов только начинали свое творчество в Газни, а затем перебирались в столичный сельджукский круг поэтов. И лишь в середине Х11 века в Газни образовался стабильный литературный круг, который даже привлекал поэтов со стороны. Этот круг существовал под эгидой последнего газневидского султана Бахрам-шаха (شاه بهرام).

Первой значительной фигурой этого круга еще до правления Бахрам-шаха был поэт, известный своей трагической судьбой, Масуд Саад Сальман (سلمان سعد معسود). Родился он в 1046 году, умер примерно в 1107 году. Происходил из областей Северной Индии, которые были завоеваны султаном Махмудом, и где уже к тому времени образовалась военно-феодальная верхушка. Их семьи, принадлежащей к ней, и происходил Сальман. В Газни стал жертвой дворцовых интриг и попал в тюрьму.

О Сальмане сообщает Низами Арузи в своей مقاله چهار. Заключение сильно повлияло на творчество поэта. Вообще он был типичным придворным поэтом, писавшим касыды в хорасанском стиле. Ему принадлежат 5 больших мамдухов (ممدوح ). И если бы Сальмана не посадили в тюрьму, он бы так и остался посредственностью, не возвысившейся над многими своими предшественниками. Но тюремные размышления, видимо, стимулировали проявление его таланта.

После 17-летнего заключения, в течение которого ни один из тех, к кому он обращался с просьбами о помиловании, не пришел к нему на помощь, Сальман написал несколько больших «хабсийе» (حبسیه),особой разновидности касыд, обращенных к лицу, которое могло бы содействовать освобождению узника. Свои элегии-«хабсийе» Сальман собрал в особый диван, явившийся наиболее сильным и ценным результатом его творчества.

Другими известными представителями этого круга были Абу-ль-Фарадж Руни (رونی الفرج ابو) и Абд-аль-Васи’ Джабали (جبلی الوسیع عبد), которые прибыли в Газни до перехода в столичный круг сельджукских поэтов. Надо сказать, что этот круг не имел постоянного местоположения и кочевал за своим патроном – шахом.

Дата смерти Руни между 1099 и 1115 г.г. Происходил он из тех же мест, что и Сальман. Прославившись, перешел в столичный круг. Руни был большим мастером касыды, хотя содержание его стихов не блещет новизной. Издание дивана Руни связано с именем ираниста Чайкина. В Иране диван издан в серии «Персидские классики».

Абд-аль-Васи’ Джабали (ум. 1160 г.) тоже начал свое творчество в Газни. Он происходил не из Индии, но из афганских племен. Возникал вопрос, не был ли он пуштуном. Однако афганские племена были в то время на таком низком культурном уровне, что трудно предположить такое происхождение поэта. Джабали впоследствии стал великолепным мастером касыды и кыт’а.

Возвращаясь к газневидскому кругу поэтов, необходимо обсудить поэму «Вис о Рамин» (رامن و ویس). Ее написал Фахр ад-дин Горгани (گرگاني‎ اسعد فخرالدين ‎) - персидский поэт XI века, биография которого неизвестна. Историки определяют время написания поэмы периодом между 1048-1054 годами.

И.С. Брагинский выступил с идеологической оценкой этого произведения. Он утверждает, что поэма написана горожанином, который имел возможность наблюдать быт царской семьи и воспроизвести его. По его мнению, необязательно усматривать в поэме какую-то сатирическую направленность, но, скорее, она построена на чистом «объективизме». Из этого Брагинский сделал вывод, что это произведение не имело широкого хождения потому, что господствующие классы стремились уберечь свой авторитет и препятствовали его распространению.

Профессор Болдырев считает, что причина ограниченного хождения поэмы состоит в отсутствии в произведении религиозного исламского начала, а также фрагментов, которые средневековые блюстители морали считали безнравственными. Ведь произведения аналогичного характера, такие как «Шах-наме» или «Хосров и Ширин» (شیرین و خسرو) были глубоко нравственными с четко выраженной религиозной тенденцией.

Сатирик и обличитель Х1У века Обейд Закани (زاکانی عبید), который также отличался прегрешениями против нравственности, так писал в своем пародийном трактате «Сто советов» (پند صد):

شراب و بنگ که ی مرد و خواند رامین و ویس قصه که خاتونی از

. مدارید توقع درستی ون ... و مستوری ، خورد

(От дамы, которая читает «Вис и Рамин» и мужчины, который пьет и курит опий, не ждите целомудрия».

С точки зрения литературной классификации поэма относится к жанру рыцарского романа, к любовно-романтическому эпосу. И такой эпос, видимо, возник еще до ислама и затем получил развитие на почве новоперсидской литературы. Греческие источники, относящиеся к Ахеменидскому периоду, обнаруживают подобный сюжет у персов. Таким образом, наблюдается непрерывная цепь развития романа.

В новоперсидский язык перекочевали из среднеперсидского языка и другие повести, занявшие одну главу из «Шах-наме» под названием «Бижан и Маниже». Значит это второе свидетельство наличия романтического эпоса в среднеперсидском языке. Следовательно, Горгани явился продолжателем романтического эпоса в новоперсидской литературе, выступив до Низами. Если сравнить поэмы «Вис и Рамин» и «Хосров и Ширин», то можно заметить, что Низами, не сговариваясь, заимствует целые части из произведения Гургони и перерабатывает их.